Телестерион [Сборник сюит] - Петр Киле

Берег Темзы, как в сельской местности, с видами Лондона и окрестных далей в летний день. Шекспир и граф Пэмброк, встретившись после представления, прогуливаются в стороне от публики как на земле, так и проезжающей на лодках.

УИЛЛ. Интерес к истории Гамлета, возможно, из-за судьбы графа Эссекса, возбудился настолько, что старая пьеса была не только сыграна, но и издана под заглавием «Книга, озаглавленная Мщение Гамлета, принца Датского, как она была недавно играна труппою лорда-камергера».

УИЛЛИ. Она у меня есть.

УИЛЛ. Это не моя пьеса. За нее, как за «датскую пьесу», получил у нас 20 шиллингов Четл.

УИЛЛИ. Как! Тот самый Четл обошел вас?

УИЛЛ. Сэр Джон Фальстаф ради таких денег способен еще не на такие подвиги. Но кто кого обошел? Во всяком случае, Четл со своей неуклюжей, как его повадки толстяка, ретушевкой подвиг меня на решительную переработку старой пьесы, с полным обновлением текста.

УИЛЛИ. Это как с «Ромео и Джульетта»?

УИЛЛ. Да. Только Гамлет у меня не юноша, не студент лет 19, ему 30 лет, зрелый муж, которому давно пора взойти на трон…

УИЛЛИ. Зачем же это вам понадобилось?

УИЛЛ. Несчастья юноши лишь трогают, а мне уже не до шуток. Недавно, не знаю почему, я потерял всю свою веселость и привычку к занятьям. Мне так не по себе, что этот цветник мироздания, земля, кажется мне бесплодною скалою, а этот необъятный шатер воздуха с неприступно вознесшейся твердью, этот, видите ли, царственный свод, выложенный золотою искрой, на мой взгляд — просто-напросто скопленье вонючих и вредных паров.

УИЛЛИ (рассмеявшись). Да, паров чумы.

УИЛЛ. Какое чудо природы человек! Как благороден разумом! С какими безграничными способностями! Как точен и поразителен по складу и движеньям! В поступках как близок к ангелу! В воззреньях как близок к богу! Краса вселенной! Венец всего живущего! (С горькой усмешкой.) А что мне эта квинтэссенция праха?

УИЛЛИ. Ах, что с вами?

УИЛЛ. Я же сказал. Впрочем, это Гамлет говорит о перемене в его умонастроении. Как поживаешь, мой друг? Я слышал, вам пришлось провести месяц в тюрьме Флит. Хорошо еще, не в Тауэре.

УИЛЛИ. Я понимаю смысл вашего замечания. Но разве вы обрадовались бы, если бы я женился на Мэри Фиттон?

УИЛЛ. И да, и нет. Как она? Я слышал, после рождения сына она была больна.

Шекспир остановился у развилки дороги с намерением раскланяться.

УИЛЛИ. Кажется, все хорошо.

Граф Пэмброк раскланивается с легким сердцем.

УИЛЛ (оставшись один). Любовь — недуг. Так думал я. Когда же она беспредельна, это поэзия, солнце любви!

Мы видим Мэри Фиттон в юности в Тичфилде и при дворе в кругу королевы, придворных дам и вельмож и снова ее в юности и слышим голос Шекспира:

Ни собственный мой страх, ни вещий взорМиров, что о грядущем грезят сонно,Не знают, до каких дана мне порЛюбовь, чья смерть казалась предрешенной.

Свое затмение смертная лунаПережила назло пророкам лживым.Надежда вновь на трон возведена,И долгий мир сулит расцвет оливам.

Разлукой смерть не угрожает нам.Пусть я умру, но я в стихах воскресну.Слепая смерть грозит лишь племенам,Еще не просветленным, бессловесным.

В моих стихах и ты переживешьВенцы тиранов и гербы вельмож.{107}

Исследователи, путаясь, пытаются этот сонет связать с болезнью королевы или с заговором графа Эссекса, когда здесь совершенно ясно поэт обращается к Мэри Фиттон, обещая ей бессмертие в его стихах, вступаясь за нее против произвола королевы и графа Пэмброка.

Сюита из трагедии «Державный мастер»

ПРОЛОГ

     Три  ж е н щ и н ы  в масках.

Периоды взросленья есть у века,И больше, чем у человека.Игрою случая, не без затейУ новых поколений и идей         Является предтеча;Таинственна их встреча.Так, юность дивная Петра,В ученьи страстная играЭпоху новую открыли,Что Просвещеньем окрестили,С веселым таинством в садах,      В кринолинах, в париках, —В жемчужинах Ватто запечатленных,Сияньем красок в небо вознесенных.

Науки и ремесла постигая сам,Он подданных привлек к своим трудам,      И воин, и строитель,          Царь-просветитель,С любовью к таинствам священных чувств,Мистериям природы и искусств.

Войне ж, предпринятой за выход к морю,С освобождением отеческих земель —Все нет конца; уж здесь основан город,     А враг спешит дойти досельИ до Москвы, разрушить государство,     Неведомое миру царство.     Что вышло из всего того,Займет вас впрямь, как волшебство.

1

Москва. 5 октября 1708 года. Торговые ряды неподалеку от Кремля. Два трубача и два гонца на конях в окружении простого люда, купцов, дворян и иноземцев из мастеровых и послов.

Трубы.

М а л ь ч и ш к а (с лотком на голове). А что будет?

М у ж и ч о к (с сумой). Послушай, узнаешь. Да тебе некогда.

М а л ь ч и ш к а. Конечно, я же на работе.

М у ж и ч о к. Беги! Молва тебя обгонит.

К у п е ц. Что-то задумал царь еще. На нашу голову.

П р и к а з ч и к. А я слыхал, свейский король с войском подходит к Москве. Государь царевич осматривал стены Кремля, в порядке ли они? Выдержат ли оборону?

К у п е ц. В Кремле-то можно отсидеться. А мы-то как?

1-й п о с л а н н и к. В "Ведомостях" сообщали об отъезде его царского величества на театр военных действий.

2-й п о с л а н н и к. Где царь, там и дело.

Трубы.

1-й г о н е ц. Слушай народ православный! Слушайте все! Мы прибыли прямо с поля сражения в лесах Белоруссии. Имеем сообщить важную новость. 28 сентября отряд русских войск под начальством его царского величества и светлейшего князя Меншикова наголову разбил армию генерала Левенгаупта, превосходившую наши силы вдвое. Все превосходство противника — в 8 тысяч — полегло на поле сражения у деревни Лесная…

1-й п о с л а н н и к. 8 тысяч? Не ради ли красного словца?

2-й п о с л а н н и к. Царь любит счет правильный во всем, как в кораблестроении. Но если правда, это весьма кровавая битва.

2-й г о н е ц. Захвачена вся неприятельская артиллерия, а также громадный обоз с провиантом и снаряжением, 78 знамен; в плен взяты два генерала, много офицеров и до тысячи солдат.

1-й г о н е ц. Победа полная и знаменательная. Королю Швеции Карлу XII впору запросить мира, и конец долгой войне. Государь на то уповает и с Божьей помощью да установится мир!

Подъезжает карета, тесня народ; из нее выглядывает царевич Алексей.

                А л е к с е йПослушайте, вы — Ягужинский, знаю.

                1-й  г о н е цДа, государь царевич, это я.Приветствую я вас с победой оной!

                А л е к с е йЕго величество прислал письмо.В нем нет подробностей, одна лишь радость,С которой поспешил он поделиться.Из вашей ведомости я узнал,Что войско наше вел сам государьВ сраженье. Где фельдмаршал Шереметев?И где король? Он шел ведь на Москву.

                1-й  г о н е цТо Карл лишь заявил на всю Европу,А до Москвы ему же не дойти:Увяз в болотах, пропитанья нету, —Увозим мы, иль предаем огню,И стычками изводим постоянно.И вот из Риги Левенгаупт вывелНа помощь королю большой обоз,С конвоем в целый корпус, что прознали,Настигнувши их летучим мы отрядом.Сил вдвое меньше, но и дать обозуСлучиться с Карлом ведь нельзя никак.И тут за дело взялся государьИ, вместо мелких стычек, дал сраженье,Как истый полководец и солдат,Поди, впервые сам на поле браниНосясь, как Марс, как Божия гроза.

             А л е к с е й       (усаживаясь в карете)Его ж могли убить? Ведь он не бог!

Трубы. Гонцы удаляются, толпа невольно следует за ними, с живостью обсуждая новости.

Зачем царю все самому-то делать?Того же требует он от меня.Вот приказал мне рекрутов набратьВ Преображенский полк, где сам полковник.Всех осмотреть и каждого, как онТо делает, мне не досуг, да лень, —Отправил скопом всяких, чтоб скорееЛишь отвязаться.

            О т е ц  Я к о в                                  Ну и угодилВ беду.

              А л е к с е й              Худых я рекрутов прислал!А коли добрых нет? И я ж повиненВ безделье, как в измене.

             О т е ц  Я к о в                                              То-то тыТак испугался гнева государяИ бросился за помощью к мадам, —У пленницы, поди, искать защиты.

              А л е к с е йА что? Заступницей ей быть приятно,Особенно за сына у отца,Пребудя в фаворе. Она умна.

            О т е ц  Я к о вДа от ума ее тебе же горе.Вот Анна Монс могла царицей стать,А счастья своего и не постигла;Синицу ей подай, когда журавльГнездо ей свил…

              А л е к с е й                                Ужели бы женился?

             О т е ц  Я к о вЗачем же матушку твою отправилОн в монастырь?

              А л е к с е й                                А Анна Монс влюбиласьВ кого-то?

             О т е ц  Я к о в                    Шашни строила со всеми,Как блудница, не ведая о счастье,Какое привалило ей, как в сказке.

              А л е к с е йА что и матушка не ведала?Боюсь, и я не ведаю, наследник,Когда одна лишь мысль: его ж моглиУбить, — меня надеждой взволновалаДо слабости в коленях и в уме?Да это ж грех. А в том кому признаюсь,Чтоб душу облегчить и Бог простил?

             О т е ц  Я к о вКонечно, мне; ведь я твой духовник.

              А л е к с е йОднажды, впав в раскаянье, как в муку,Снося обиды с детских лет за матьИ за себя, что рос я сиротою, —Отца я не любил, не видел вовсе,А явится, боялся, как грозы…Не раз бывало, я желал ему,Отцу и государю, скорой смерти,Томимый тут же страхом и виной, —Чтоб душу облегчить однажды яНа исповеди в том тебе признался —В великом страхе пред отцом и Богом.Ты, пастырь мой, обрадовался, точноБлагую весть услышал от меня."Мы все того ж желаем", — ты сказалС доверьем полным, что тебя не выдам.Пред кем же исповедоваться мне,Лукавый поп, ужели пред тобою,Чтоб Бог услышал и простил меня?

Со стен Кремля раздается пушечная пальба; народ, обтекая карету, выбегает на площадь, с живейшей радостью.